Неточные совпадения
Кстати,
говоря о сосланных, — за Нижним начинают встречаться сосланные поляки, с Казани число их быстро
возрастает. В Перми было человек сорок, в Вятке не меньше; сверх того, в каждом уездном городе было несколько человек.
— C’est ça, m-r, c’est lui. Oh que je voudrais le voir ce cher comte. Si vous le voyez, je vous pris bien de lui faire mes compliments. — Capitaine Latour, [ — Я знал одного Сазонова, —
говорит кавалерист, — но он, насколько я знаю, не граф, небольшого роста брюнет, приблизительно вашего
возраста. — Это так, это он.
О, как я хотел бы видеть этого милого графа. Если вы его увидите, очень прошу передать ему мой привет. — Капитан Латур,] —
говорит он, кланяясь.
Не
говорю уже
о легкомыслии, свойственном вашему полу, вашему
возрасту… но кто мог ожидать, что вы до того забудетесь…
— Коли за себя
говоришь, ладно!
О тебе и речь нейдет. А вот у тебя, примерно, дочка молодая, об ней, примерно, и говорится: было бы у ней денег много, нашила бы себе наряду всякого, прикрас всяких… вестимо, дело девичье, молодое; ведь вот также и
о приданом думать надо… Не то чтобы, примерно, приданое надыть: возьмут ее и без этого, а так, себя потешить; девка-то уж на
возрасте: нет-нет да и замуж пора выдавать!..
Незнамов (громко смеется). Ха-ха-ха! Именно! Ну, вы можете быть покойны: мы будем
говорить о таком
возрасте, который очень далек от детского.
Кроме известного числа ловких людей, которые в известной поре своего
возраста являют одинаковую степень сообразительности, не стесняясь тем, прошла ли их юность под отеческим кровом, в стенах пажеского корпуса, в залах училища правоведения или в натуральных классах академии, кроме этих художников-практиков,
о которых
говорить нечего, остальное все очень трудно расстается с отживающими традициями.
Только очень тонкая, нежная шея да такие же тонкие девичьи руки
говорили о ее
возрасте, да еще то неуловимое, что есть сама молодость и что звучало так ясно в ее голосе, чистом, гармоничном, настроенном безупречно, как дорогой инструмент, в каждом простом слове, восклицании, открывающем его музыкальное содержание.
Не
говорим уже
о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не
говорим и
о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного изображения человеческой жизни произведения искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического
возраста.
Мне казалось, что я влюблен в Марию Деренкову. Я был влюблен также в продавщицу из нашего магазина Надежду Щербатову, дородную, краснощекую девицу, с неизменно ласковой улыбкой алых губ. Я вообще был влюблен.
Возраст, характер и запутанность моей жизни требовали общения с женщиной, и это было скорее поздно, чем преждевременно. Мне необходима была женская ласка или хотя бы дружеское внимание женщины, нужно было
говорить откровенно
о себе, разобраться в путанице бессвязных мыслей, в хаосе впечатлений.
Не
говоря о скромности и недоверчивости к себе (служащих, как известно, украшением юности и не мешающих ни в каком
возрасте), — в нас достало бы столько благоразумия, чтобы не проповедывать в пустыне собственные фантазии, и столько добросовестности, чтобы не ломаться пред публикою в надежде привлечь ее внимание своей эксцентричностью.
Юношам это очень понравилось; они почувствовали сердечное влечение к зрелым людям, так резко отвергающим ненавистный принцип безответности младшего перед старшим; стали с почтением прислушиваться к их мудрым речам, увидели, что они
говорят хорошие вещи
о правде, чести, просвещении и т. п., — и решили, что, несмотря на свой почтенный
возраст, зрелые мудрецы принадлежат к новому времени, что они составляют одно с новым поколением, а от старого бегут, как от заразы.
Девочек постоянно навещали подруги всевозможных
возрастов, начиная от Катиных сверстниц, приводивших с собою в гости своих кукол, и кончая приятельницами Лидии, которые
говорили о Марксе и об аграрной системе и вместе с Лидией стремились на высшие женские курсы.
Пришел голодный год! «Съедим, что зародилось, и умрем», —
говорили мужики и пекли еще из новичы лепешки и наварили к успенью браги, а с Богородичного Рождества некоторые несмело стали отлучаться… Спросите — куда? Сначала был еще стыд в этом сознаваться — отлучки эти скрывались: люди уходили из села и возвращались домой в потемочках, «чтобы сумы не было видно», — но голод и нужда
возрастали, и к Покрову все друг
о друге стали знать, что всем есть нечего и что «всем надо идти побираться».
Ему смело можно дать шестнадцать-семнадцать лет по росту, тогда как совсем детское лицо
говорит о более раннем
возрасте.
Но эта мягкость, в сущности, смутила меня еще более. Мне делалось все больше и больше совестно, что вот есть же у нас порядочные люди, хоть и сочинители; а мы их не знаем. Да это бы еще не беда. Мы совсем не можем поддерживать с ними серьезного разговора. Этот Домбрович был очень мил, не подавляя меня своим превосходством; но ведь так каждый раз нельзя же. Унизительно, когда с вами обходятся, как с девочкою, и
говорят только
о том, что прилично вашему
возрасту.
— Нет-с. Я ведь каких примеров не знаю,
о тех не
говорю, а это я верно знаю, да еще я ведь секрет умею, как красное вино можно отмыть без фимии… И я свое дитя тогда никому бы за глаза не отдала, а сама бы его
возрастила и произвела к делу. Отчего же не так? Но, впрочем, я это так
говорю, а вам как угодно.